Школа танцев "Зодиак"

Художник, музыкант, танцор, остроумный рассказчик, коллекционер и путешественник - в общем, самый подходящий для рубрики Dance Персона человек.

- Предмет Вашего вдохновения – танцы, что Вы в них находите?
- Все, что я делаю, связано с движением. Если внимательно посмотреть на мои картины, то Вы заметите, что на моих картинах нет лиц. Нет и намека ни на глаза, ни на улыбку… Люди разговаривают движением руки, поворотом головы, телом. Движения – как разговор между людьми, и этот разговор, как мне кажется, больше всего проявляется в танце.



Я думаю, что в танце люди могут говорить искренне. В танце они открыто показывают и страсть, и грусть, и отторжение. В танце невозможно обмануть. У людей не остается шанса спрятаться за словами. Ты остаешься один на один с собеседником, и каждая твоя поза, каждый шаг – это заявление.

- А Вы сами танцуете?
- Да, хотя и не могу сказать, что делаю это хорошо. Я делаю это интуитивно, чувствую ритм. Я даже брал уроки, пару раз занимался свингом. Ведь я же рисую танцы, мне надо понимать их. Пару раз я брал уроки у Пабло Верона, это очень известный преподаватель танго. Помните фильм с его участием «Уроки танго»? Там есть потрясающая сцена, когда они танцуют на берегу Сены…

Я очень люблю танцы, и, наверное, хотел бы заниматься ими более серьезно, но, к сожалению, на все в жизни просто не хватает времени. Невозможно делать все. Лучше заниматься чем-то одним, но делать это хорошо. А другие какие-то вещи надо знать, понимать.

- Неужели Вы такой занятой?
- Очень! Я вечно сам себе придумываю какие-то проекты, движения. У меня есть проекты, связанные с музыкой, с лошадьми, много чего.

- Тогда, может, Вы однажды и танцевальный проект запустите?
- Да я вообще, при танцах, при бальных танцах. Мне кажется, у человека природой заложены какие-то стремления, сферы интересов, которые могут его волновать. Вот, например, у меня подруга есть одна, которая пошла заниматься танцами, чтобы просто поддержать форму, осанку выправить. В итоге влюбилась в танго, и ездит теперь по всему миру брать уроки и на милонги.



- А вот если бы Вы сравнивали себя с каким-либо танцем, что за танец это бы был?
Наверное, танго. Аргентинское танго. Может быть, добавил немного джайва и рок-н-ролла. Это направления, состояние, моя эмоциональная палитра. Мне нравится, задав тему, импровизировать.

Я не очень люблю классические бальные танцы, надо признаться.

- Почему?
- Потому что в жизни так не танцуют, не делают. Так танцуют профессионалы или люди, которые танцами серьезно занимаются. Если я начну пытаться это повторить , то я буду выглядеть как минимум нелепо.

- Боитесь показаться смешным?
- Нет, я боюсь публично делать то, что я не умею или делаю плохо. Когда ты учишься, то хочется быть последним в классе, чтобы стремится и тянуться, и развиваться. Но когда ты выходишь на сцену – ты должен быть первым. И у тебя должна быть ответственность за то, что ты на эту сцену вышел. Ты должен уметь порадовать, развеселить, удивить… И так во всем в жизни.

- Ваше призвание – это живопись. А Вы всегда хотели быть художником?
- Ой, это очень простая история. В детстве я занимался музыкой и мне это жутко не нравилось. Меня заставляли играть на пианино, когда мне хотелось играть в футбол. Как – то я нарисовал рисунок, который увидел куратор художественных школ Ленинграда. Мне предложили заниматься рисованием. Будучи сообразительным мальчиком, я заключил с родителями сделку, что вместо музыки буду рисовать. Вот так все и началось.



- То есть это случайность?
Вся жизнь – последовательность случайностей.


- Вы фаталист?
- Нет, я просто стараюсь прислушиваться к миру, ловить свой шанс. С какого-то момента я начал искать себя. Надо сказать, я очень счастливый человек, ведь я делаю только то, что мне нравится и мне за это еще и платят деньги. Хотя, надо сказать, искусство хуже женщины…

- Ревнивее?
Не прощает! Женщина может простить, а искусство никогда…Ты должен отдаться ему полностью. И человек, который появится со мной рядом, должен принять это положение вещей.

- Ну все понятно с изменой женщине, давайте поговорим об «измене Родине». Что Вас подвигло променять Россию на Америку.
- Когда я уехал, в 90м году, мне было 27 лет. К этому моменту я достиг очень многого, делал оформление конкурсов красоты, таких, как «Ленинградская красавица», турниров по бальным танцам. Было все, но я не понимал вектора дальнейшего движения и развития. Тогда я поехал в гости в Америку, где и остался, получив визу для людей с экстраординарными способностями в науке, культуре и спорте. У меня заняло 10 лет, чтобы подняться и вернуться в Россию с успехом. Я долго не чувствовал в себе сил вернуться. Сейчас пребываю и там, и там, но проблемы заключается в том, что когда ты покидаешь какое-то место надолго, когда отплываешь от одного причала, но так и не причаливаешь к другому, ты будто навсегда остаешься в море…

И, тем не менее, Россию я чувствую больше, чем Америку, «в пальцах» … Здесь, разговаривая с людьми, мы можем сказать все о человека уже через три минуты – о его уровне образования, культуры, о жизненных интересах и ценностях.



- У Ваших работ очень узнаваемый стиль. Долго ли Вы к нему шли?
- Безусловно, я искал свой стиль очень долго. Зачастую люди не знают меня, но узнают мои работы. У меня был случай в Петербурге. Я предложил сотрудничество одному дизайнеру одежды. Когда она увидела мои работы, она была очень удивлена, ведь еще до нашего знакомства она делала свою джазовую коллекцию по моим картинам.

Обычно собственный стиль у художника, который работает и развивается, складывается в течение десяти-пятнадцати лет. Он этот стиль оттачивает, совершенствует, а потом хочет найти что-то новое. Очень хороший пример этого процесса Пикассо – у него в течение жизни примерно три стиля, три ярких периода. Последние десять лет моего творчества прошли под знаком одного стиля, но что будет еще через десять лет, я не знаю.

- А Вы сразу начали писать танцы или были какие - то еще источники вдохновения?
- Ну, я же художник! Вначале я пытался изобразить все – горы, деревья, натюрморты. Потом были люди. В какой – то момент я понял, что мне неинтересно изображать лица. Потом появилось движение. Мне кажется, у меня есть такая линия, которая передает ощущение движения.

Мои любимые художники начала 20 века – Бакст, Бенуа – театральная история. Вот Бакст, например, изображает людей в их нормальном состоянии, но немножко врет, в изгибах руки, положении головы. Людей завораживает то, что они не могут уловить, что же в этих изображениях не так…

- А Вы тоже врете?
Нет, я преувеличиваю красоту момента. Вы же сами знаете – чтобы завлечь собеседника, нужно рассказать историю, а любой факт можно преподнести по-разному. Можно добавить такие эпитеты, детали, от которых жизнь, ситуация заиграет. Я пытаюсь передать атмосферу праздника. Самым лучшим комплиментом, который я получал в своей жизни, стала фраза одного человека. Он, глядя мою картину, сказал: «Я хотел бы быть там».