Об авторе: Denise Gilbertson, известная под именем Dunyah, изучает и выступает со средневосточным танцем с 1976 года. Ее музыкальные занятия начались в раннем возрасте с пианино. В восьмидесятых годах она начала играть на барабанах для других танцовщиц. Dunyah продолжает учиться и играть музыку Среднего Востока и сегодня. Она – директор Американистана.
При создании произведения искусства необходимо учитывать три составляющих: 1) технику, 2) эмоции, 3) разум. В этой статье я объясняю, как эта идея соотносится с искусством выступления в беллиденсе – и особенное внимание уделяю разуму. Что значит каждая из составляющих для нас как для артистов искусства и как мы можем использовать их все, чтобы увеличить ценность нашего танца?
Каждая из этих трех категорий – огромных размеров и может заключать в себе множество подкатегорий. Например, техника включает механику движения, которую мы сначала узнаем у учителя, а потом репетируем и оттачиваем до совершенства. Хорошая техника мгновенно узнается в следующих проявлениях:
Осанка; чистые, точные движения; контроль над мышцами (например, шимми и изоляции); продвинутые движения – такие как мостики или Turkish drop; хореография или импровизация, то есть танец сам по себе. Хорошие танцоры непрерывно учатся, тренируются и повышают качество своей техники. Другое, что может попасть в категорию «техника» - это презентация (искусство подбора костюма, присутствие на сцене, макияж), игра на цимбалах и отличительные умения – например, работа с саблей или платком. Техника – это средство выражения чувства и мысли.
Выражение эмоций – это часть того, что делает каждого танцора единственным и неповторимым. Эмоция находится в строгой зависимости от выбора музыки. При живом аккомпанементе танцовщица и музыкант могут вступать во взаимодействие, что обеспечивает дополнительные возможности для выражения эмоций. В идеале музыка управляет танцовщицей, а танцовщица управляет музыкантом. На живых музыкальных выступлениях вы можете увидеть, как это происходит. В случае с записью танцовщица также выражает чувства, выбирая композиции, которые как раз подходят для этого. Самое прекрасное в нашем танце в отношении чувства или эмоции – это то, что не существует «правильного» или «неправильного». Во время выступления танцовщица создает и демонстрирует уникальный чувственный опыт. Если чувство будет подлинным и ненаигранным, а техника – продвинутой и нацеленной на замысел танца, зритель обязательно поймет танцовщицу, а сам танец принесет эмоциональное удовлетворение и будет отмечен знаками художественного превосходства.
Начиная разговор о замысле, мы вступаем в третье расширение искусства: разум. Это гигантская область. Назовем только некоторые элементы: знание культуры, структура хореографии и музыки, выбор костюма и цели танцовщицы. Замысел – это центр данной статьи: я подозреваю, что многие танцовщицы не догадываются, что это важная составляющая их выступления. Масштабы замысла в зависимости от предпочтений автора варьируются от личных до планетарных. Иногда замысел предшествует созданию самого танца, иногда - создается одновременно с ним. Например, труппа может поставить целью произвести на свет максимально достоверный танец Ouled Nail. Это их замысел, и осуществляется он по мере того, как члены труппы исследуют культуру, музыку, наряды, движения и историю танца. Их замысел также может включать в себя желание просветить людей и обеспечить всеобщее понимание танца, или даже уберечь танец в то время, когда культура, взрастившая его, меняется или умирает. Это один пример замысла. Другой пример – создать образ «чувственной, гордой женщины, которая хорошо проводит время», или, скажем, передать зрителю целительную энергию.
Это последнее намерение – яркое воспоминание для тех из нас, кто много лет назад выступил для больных СПИДОМ. Мы были довольно неопытной труппой и не очень-то в себя верили. Но всех (за исключением одного человека) объединяло желание выразить свою любовь, хоть как-то помочь этим выступлением. Мы получили прекрасный, высококачественный опыт, и то, что я расцениваю как величайший комплимент, который я когда-либо получала на шоу. По окончании выступления мужчина, который, по-видимому, был очень болен, подошел ко мне и сказал: «Я хочу, чтобы вы знали: как только началось ваше шоу, меня охватило удивительное спокойствие, и продолжалось оно до самого конца. Огромное вам спасибо». Все мы были глубоко тронуты: все, кроме одного человека, который не мог разделить с нами эти светлые чувства. Почему? Потому что его внимание осталось прикованным к тому, в чем, по его мнению, мы не преуспели – в опытности, навыках, таланте. Он упустил божественное переживание – все от того, что не мог отделаться от сомнений и страхов, не мог быть с нами. Немного спустя он ушел из группы. Он так и не познал то, что мы познали в тот день – величавую мощь замысла, особенно замысла всеобщего и единого.
Когда замысел сознательно не формируется, его место неизбежно занимают непреднамеренные стремления, которые становятся заметны особо восприимчивому зрителю. Нехватка замысла очевидна во многих выступлениях многих танцовщиц. Если танцовщица не знает, почему вышла на сцену, это проявится в виде ее вялости, растерянности или хаотичности танца. Такой конфуз может привести даже к вспышкам раздражительности танцовщицы (что совсем не приятно для зрителей). Вот почему терапия, личностный рост или духовные практики, благодаря тому, что увеличивают четкость ума и развивают способность продумывать, хорошо сказываются на умении выступать.
Благодаря чувственной природе беллиденса и тому факту, что женщина в патриархальных культурах зачастую воспринималась как «сексуальный объект» как другими, так и самой собой, неудивительно, что танцовщица иногда является источником непроизвольной сексуальной энергии. Если рассматривать «сексуальность» как продуманный замысел, то вкупе с элементами техники и эмоциями ее можно использовать на выступлении. Однако, когда речь заходит о несознательном, сексуальность уменьшает ценность выступления как произведения искусства и способствует появлению в оценке таких слов как «похоть», которыми изводят наше искусство. Каждая танцовщица должна обдумать это и сознательно выбрать имидж, с которым она желает выступить, учитывая уровень сексуальности. Границы между чувственностью, сексуальностью и распутностью – это в конечном счете ваше собственное усмотрение, но то, что танцовщица думает о себе и своем танце, и то, как она себя подает, потрясающим образом влияет на то, как ее воспринимают. Во время подготовки к выступлению стоит спросить себя: «Что я хочу сказать своим шоу?», а потом использовать эмоции и технику для максимально успешной доставки этого сообщения.
В заключение следует заметить, что ни одна из составляющих – техника, эмоция, интеллект – не важнее другой. Существует баланс этих движущих сил, которые у той или иной танцовщицы представлены в разных пропорциях. Однако я говорю тем танцовщицам, с которыми работаю: продуманный замысел ничто не заменит; и именно в момент выступления сознание – это самое важное. Если танцовщица действует согласно своим намерениям, взаимодействие со зрителем на художественном уровне удастся ей даже при базовом уровне техники. Концентрация внимания на целях помогает неопытным или нервным исполнительницам избавиться от мыслей типа «как я выгляжу», которые неизбежно отрицательно сказываются на выступлении.
Замысел, или четкость сознания, позволяет эмоции двигаться между танцовщицей и зрителем. Когда первая общается со вторым, происходит некое объединение. Этот момент ознаменован вечным переживанием искусства.
Статья впервые напечатана в информационном бюллетене «Guild of Eugene» и перепечатана журналом «Caravan Trails».
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
