Школа танцев "Зодиак"

ТАТЬЯНА ГОРДЕЕВА: «ВОСПИТАНИЕ СЕБЯ – ЭТО ОЧЕНЬ КРОПОТЛИВАЯ РАБОТА»

iDance: Расскажите, пожалуйста, как начинался Ваш танцевальный путь?

Татьяна: Еще когда я училась в школе, я занималась в Доме Пионеров, куда однажды пришла руководительница хореографического кружка, в который меня затем отобрали. Потом она же порекомендовала моим родителям отправить меня на подготовительное отделение в Московскую Балетную Академию. Таким образом, я оказалась в этой академии, затем окончила ее, дальше все пошло как-то развиваться само собой. Все мое детство было наполнено движением, танцем, различными импровизациями-свободными, вольными, которые в училище были немного засушены.

С самого ли детства Вы решили, что посвятите свою жизнь танцу?

Вы знаете, балетная школа не оставляет другого выбора, то есть там ничего не решалось, там очень мало воли. Если ты попадаешь в эту систему, ты бьешься там до последнего или же ломаешься и покидаешь ее.

На данный момент, что для Вас танец?

Вы знаете, это тоже тема такая всеобъемлющая. Потому что движение, которое имеет отношение к моему телу, к моему жизнеобеспечению или же ощущение перфоманса, ощущение движения на сцене – колоссально разные вещи. Я, безусловно, склоняюсь больше к движению и ощущению на сцене, самовыражению, к возможности избежать грани реальности, для меня именно все это в итоге является танцем.

Расскажите, почему Вы покинули Театр балета Московского Государственного Кремлевского Дворца?

Ситуация, на самом деле, была довольно проста и она не оставляла никаких вопросов, потому что я покинула Кремлевский балет в конце 1998 года – начале 1999 года, в январе, а с Сашей Пепеляевым я тогда уже работала с 1995 года. А в тот момент ему была предложена продукция, то есть ему давали деньги на то, чтобы он мог выплачивать танцорам. От меня требовалась полная занятость, мы репетировали с девяти до четырех – это и послужило причиной моего ухода из Театра балета.

Пару слов о проекте Саши Пепеляева.

Проект Саши Пепеляева раньше назывался «Кинетик», сейчас – «Аппаратус». Он был одним из первых людей, который на территории российского пространства стал интересоваться движением, современной хореографией, театром танца, не через сухие режиссерские постановки, хотя, естественно, он закончил факультет режиссуры, но у него все равно есть то самое чувство. Еще в начале девяностых он начал ездить, смотреть, учиться, лишь потом он начал делать спектакли, которые очень сильно вовлекали не только благодаря танцу и движению, но также и современной литературой. Мы работали с текстами Рубинштейна, Саши Соколова. Предпоследней нашей работой была «Чайка», последней «Муха-Цикотуха», но она, скорее, уже-интерактивный перфоменс. И я работала с ним на протяжении этого долго времени и до сих пор работаю.

Получается, вместе с ним Вы плавно отошли от классического танца, от балета?

Не то чтобы вместе с ним, но так получилось, что дверь закрылась, и я ушла, то есть там, в классике, у меня была уже законченная история. Поэтому мне вообще не надо было ничего выбирать, страдать как-то и мучиться по этому поводу, история была окончена.

Скажите, не было ли у Вас никогда желания создать свой танцевальный коллектив?

Нет, совершенно нет такого желания и, наверно, не будет, потому что это определенные амбиции, определенная ответственность. Я делаю свои собственные проекты, свое личное соло. В последнем проекте, правда, принимает участие другая танцовщица и музыкант, поэтому это, скорее, такой музыкальный перфоманс. Это немного другой вид деятельности, который меня совершенно не интересует, на это приятно смотреть со стороны, но руководить внутри, нести ответственность – для меня это не очень близко.

Была ли у Вас когда-нибудь или остается до сих пор мечта, связанная с танцем?

В моем возрасте вроде как уже перестают мечтать *смеется*. Когда-то давно, да, в девяностых годах, когда это только все начиналось и когда здесь вообще ничего не было, что могло бы помочь продвинуться собственному развитию, надо было делать гигантские усилия, но все равно это все было страшно приятно делать, тогда, если я смотрела на кого-то, как кто-то двигается, я не понимала, откуда такое качество движения, и понимала, как мне этого сильно хочется. Потом я думала, что я все же в правильном направлении попала, что какое-то качество движений, может, не такое, как я видела у тех людей, но все же мне удается постигать. Возможно, это лишь мое внутренне ощущение, но все равно мне самой очень приятно.

Таким образом, возможно, мечта приравнивалась к цели?

С одной стороны, да, но, тем не менее, у нас бесцельное само по себе существование, так как цель обрубает возможность, мы существуем больше в процессе, поэтому, видимо, из-за того, что я ушла в профессию, это все как-то стерлось.

Говоря о «ЦЕХе», интересно будет узнать, как проходят Ваши уроки?

Вещи, которые меня интересуют больше всего – это все, что связано с так называемой «новой анатомией» или же с «анатомией опытным путем». Это очень простые, первоначальные знания о том, как работает человеческое тело, связанные со скелетом, с выравниванием осей, с работой суставов, с характеристикой работы мышц. На самом же деле это все влияет на восприятие, изменяет подход к самому воспитанию тела. Сам урок включает в себя и элементы ознакомления с этими анатомическими характеристиками, особенностями и через теоретическое представление и через работу с партнером, а также какие-то простые упражнения для того, чтобы можно было сфокусироваться и сконцентрироваться на тех ощущениях и информации, которые тело может получить от упражнений. Затем же это выливается в какую-то фразу – конечно же, фразу языка танца.

Вы долгое время работали за рубежом, как на Ваш взгляд там относятся к искусству, которым Вы занимаетесь?

На мой взгляд, наш современный танец, он все время как поздно появившееся, чумазое дитя, которое надо постоянно пинать немного. Это такое направление, сложившееся, в первую очередь, благодаря критике: что мы недоучки, что мы невоспитанные и так далее. На самом деле, я считаю, это довольно несправедливо, потому что должна быть со стороны критики какая-либо поддержка, так как многое формируется благодаря общественному мнению, а нам по идее надо повысить статус. Потому что современный танец до сих пор имеет отношение к эстраде или же к каким-то мюзиклам, хотя это тоже современный танец, безусловно. Но все же то, что существует в Европе, не перепутать ни с чем: для этого есть публика, для этого есть специальные площадки. Но наша история только начинается, поэтому, я считаю, что и «Актовый зал» и «ЦЕХ» эту функцию выполняет в полной мере, конечно же, настолько, насколько позволяют условия. Поэтому летняя школа – это очень важная часть, так как самообразование включает в себя не только какое-то образование, полученное где-либо. То есть где-то там отучился и все на этом закончилось. Ведь воспитание себя – это очень кропотливая работа, поэтому мы в летней школе стараемся такой широкий спектр представить для того, чтобы люди, которые преподают, которым нравится просто, могли вкладывать эти кирпичики в строительство своего какого-нибудь нового взгляда. Нам важно представить эту широту, чтобы не уходить в одни примитивные, заученные поднятия рук и ног.

Источник: iDance